Сценарий студенческих капустников

Реквизит: пафосный голос (для одного момента, немного), чайники, туалетная бумага, картошка, стулья, тетрадь, стаканы, портвейн.

1 сцена.

Пафосный голос, как у мужчины, анонсирующего фильмы на Первом канале.
Лишь несколько самых посвященных людей знают, что в учебной части филологического факультета МГУ есть особый секретный отдел, использующий сверхсовременные научные разработки для отправки нерадивых студентов в прошлое. Возможности этой законспирированной организации таковы, что по сравнению с ней компьютерный центр ФСБ - просто группа по знакомству с Вордом в начальной школе в городе Сольвычегодск. Вы увидите, как можно с помощью одной компьютерной программы отправить человека куда угодно и на сколько угодно, и сделать это так, что никто ничего не заметит. Смотрите и слушайте очень внимательно. Это может случиться с каждым из вас.

Посреди сцены молодой человек. Во всей его фигуре уверенность и безмятежность. Входит его приятель. Раскрывает рот, собираясь что-то сказать, Ерофеев пресекает это на корню:
Ерофеев. Нет, я НЕ (выделяет голосом) читаю Чехова. Я Чехова уже прочитал. Сейчас я пишу, наношу, так сказать, буквы на профиль вечности.
Катаев. А я что, я ничего. Ты, кстати, в учебную часть не заходил?
Входит М. Н. Славятинская, просит чайник, Ерофеев кивает, разрешая, отвечает Катаеву.
Ерофеев. Нет, я презрел. Я воспарил и сейчас нахожусь в более высоких и сложных сферах, чем те, где обычно расположены все учебные части всех факультетов мира.
Голоса за сценой, внезапно.
Катаев. Что это?!
Ерофеев. Кто это?!
Голоса, 1, 2.
1. Что случилось?
2. Я не знаю! (почти кричит).
1. Мы умерли?
2. Нет, не может быть!
1. Мы зашли в учебную часть, и все! Темнота.
2. Говорили нам, что там пропадают люди…
Ерофеев и Катаев в продолжение этого разговора испуганно переглядываются. Входят двое, их голоса были слышны только что. Студентки-филологи.
Гламурная. Здравствуйте…
Ерофеев. Здравствуйте…
Ботан. А мы где?
Катаев. А вы кто?
Гламурная. Мы филологи, заблудились вот…
Ерофеев. Ха! Надо же. Филологу вообще очень просто заблудиться. Ничего нового вы мне не сказали. Вы где, барышни, заблудились? В мироздании?
Гламурная. Нет, в учебной части.
Ботан. Вышли – и провал.
Ерофеев (поворачиваясь к Катаеву). Вот видишь, я всегда говорил – в это загадочное место ходить не надо, мало ли что может случиться. Обращаясь к студенткам. Как говорил Чехов, выпьем за знакомство! Встает, протягивает стакан студентам.
Катаев. Чехов так не говорил!
Гламурная (беря стакан). Портвейн?
Ерофеев. Венедикт Ерофеев, к вашим услугам.
Ботан все вдруг понимает и падает в обморок. Суета.

2 сцена.

Сидят Ерофеев, Катаев, двое студенток.
Катаев. Я вот вам не верю.
Ерофеев. Не верю – это, случаем, не Станиславский сказал, ставя какую-нибудь пьесу Чехова? Я охотно им верю.
Катаев. А я разве что-то…
Входит Муравьев, просит чайник, Ерофеев достает из-под стула чайник, молча протягивает ему.
Гламурная. И какой, вы говорите, сейчас год?
Ерофеев. Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе, это называется. 1955 год. Только в обморок падать опять не надо!
Входят девушка и парень. Одеты по моде того времени.
Девушка. Ребята, к вам в гости можно?
Ерофеев. О, прекрасная дама, что забыли вы в этом унылом пристанище скучающих душ. Своим посещением вы облагородите и согреете эту скромную студенческую…
Парень. Веничка, кончай. Ты, я знаю, снова манкировал? На картошку не ездил?
Ерофеев. Ну да. Присаживайтесь. Девушка и парень садятся. Спешу вас всех познакомить. Володю вы знаете. Марина, Андрей. Эти две прелестные барышни прибыли из будущего. Володя утверждает, что они находятся в измененном состоянии сознания и нагло врут, а я им вполне верю.
Ремнева и Зализняк с подозрением смотрят на Ерофеева и девушек.
Зализняк. А в будущем грамоты искать будут?
Ремнева. Будут. Ты главное, не забывай на картошке их закапывать.
Студентки (хором). Будут, будут!
Гламурная. И каждый год отчетная лекция по результатам экспедиции. Вы что! Там такое творится! Рок-концерт просто, милиции только не хватает, вот что на этих лекциях творится. Зал забит! Профессора гроздьями висят, про студентов уж не говорю.
Ботан. Аншлаг! А слушают как. Тьма народу сидит, а тишина, как будто про любовь вам рассказывают.
Зализняк. Интересно, интересно. А кто их читает обычно?
Гламурная. Не помню.
Ботан (укоризненно). Зализняк.
Зализняк падает в обморок.
Ремнева. А кто будет деканом факультета?
Студентки (хором, без запинки). Марина Леонтьевна Ремнева, доктор филологических наук, профессор…
Марина не дает им закончить, падая в обморок. Суета.

3 сцена.

Ремнева. Ну все-таки не могу я поверить.
Зализняк. Ни во что вот не верю.
Ерофеев. Зря, очень зря. На филфаке ведь все возможно. Вы этого будто не понимаете.
Катаев. Да, возможно многое, но чтоб такое! Чехов бы сказал, что…
Гламурная (перебивая). А вот вы про картошку какую-то говорили… скажите, что это?
Ремнева, Зализняк, Катаев и Ерофеев удивленно переглядываются. Ремнева, огорченно:
Неужели когда-нибудь наступит такое счастливое беззаботное время, что студент не будет знать, что такое картошка!
Ерофеев. Наши дни горьки. Я, конечно, манкирую, но обычно все ездят. Труд этот столь горек и тяжел, так иссушает душу…
Ремнева, (перебивая). Руки он иссушает, а не душу.
Зализняк. Глубина залегания картошки обычно невелика, но мы все равно не можем с точностью датировать ее посадку.
Ботан. Расскажите, как это проходит, зачем это нужно и почему вы должны это делать.
Ремнева. Первый ваш вопрос тяжел, второй бессмыслен, а третий неприличен.
Катаев, Зализняк, Ерофеев смеются, студентки непонимающе молчат.
Ерофеев. Картошка – это форма исполнения экзистенциальной кары за все совершенные и несовершенные вами проступки. Вы должны, оторвавшись от книг, ехать на поле и копать там чужую картошку. Занятие это не имеет ни пространственных, ни временных границ. Вы можете копать ее очень долго, а можете вовсе будто бы не копать, но она все равно есть в вашей жизни. copyright - http://supernaturalserial.ru Картошку копают все и всегда, просто некоторым это доставляет столько страданий, что они предпочитают убедить себя в том, что они картошку не копают. Грубо говоря, это как посмотреть. Картошка – это в определенном смысле категорический императив, она есть всегда независимо от нас.
Катаев (перебивая). А Чехов сказал бы, что копание государственной картошки – пошлость.
Зализняк. Копание само по себе – очень позитивный процесс, положительный.
Ремнева (мечтательно). А что мы все про картошку да про картошку. Я вот, между прочим, хочу заниматься русской классической литературой, преподавать ее в школе. Толстой, Достоевский…
Ерофеев. Чехов!
Катаев. Почему сразу Чехов? Вот что вы заладили – Чехов да Чехов? Нужно заниматься современностью, интересоваться новым. «Лолита», например, недавно вышла – прекрасный роман, всем рекомендую. Кончик языка совершает…
Ерофеев (перебивая). Три мучительных попытки сказать твердо: я не поеду на картошку.
Катаев обижается и замолкает.
Звучит мелодтческая заставка. Студентки из будущего исчезают.
Ремнева, Катаев, Зализняк, Ерофеев сидят одни в комнате. У каждого в руках стакан с недопитым портвейном. На лицах печать легкой растерянности и едва ощутимого непонимания – а что сейчас было? Морок, морок.
Ремнева. Ребята, ну что, за День Филолога?
Все чокаются и пьют. Зализняк достает из кармана картофелину и начинает сосредоточенно и тщательно заворачивать ее в туалетную бумагу, на которой только что написал текст на древнерусском языке.

Конец.